Раньше здесь было красиво…
Я продолжаю знакомить вас с воспоминаниями Майи Мазуренко, опубликованными ею в 2012 году в книге «Утраченная Колхида». В ней она рассказывает о судьбе близких ей людей, которые связаны были с Зеленым мысом и Батумским ботаническим садом на протяжении почти целого столетия. Они были знакомы с известными писателями и учеными того времени, которые в разные годы побывали в этих местах.
Драматические сюжеты из их жизни тесно переплелись с теми потрясениями, которые происходили в стране и мире. Майя Мазуренко — профессор ботаник, она не профессиональный литератор. Однако ее повествование изложено ярким, образным языком, наполнено эмоциональной экспрессией. В самом начале автор замечает, что некоторые персонажи и события в книге являются вымышленными. В этот раз я хочу обратиться к событиям, относящимся к 50-м и 60-м годам прошлого столетия.
Майя Мазуренко.
Ботанический сад
«За дачей Ратишвили начинались владения Павла Татаринова, после советизации Грузии, присоединенные к ботаническому саду, — пишет Майя Мазуренко.
Тут я хочу пояснить. Павел Татаринов в 1891 году возглавил Сухумский ботанический сад. А когда началось обсуждение вопроса о создании на юге большого субтропического парка, он в 1901 году переехал в Батуми, на Зеленый мыс. Здесь Павел Татаринов разбил сад и построил дом. В нем теперь располагается дирекция Батумского ботанического сада.
«Большую ценность представлял созданный в 1912 году на Зеленом мысу Батумский ботанический сад, — продолжает Майя Мазуренко. — Часть горы над тоннелем, приморский холм, протянувшийся до поселка Чаква, и удельные земли, были отведены под территорию ботанического сада.
Андрей Краснов – ботаник, путешественник, – мечтал о его создании. Географические отделы которого должны были представлять флору разных уголков субтропиков мира. Ранее, в своем частном владении, на крутой горе в Адлере, Краснов пытался создать подобные отделы. Но только в Батуми это ему удалось в полной мере. К сожалению, через два года Андрей Николаевич умер. Несмотря на это, его мечта осуществилась. Он справедливо считал, что избранные им 12 видов особо ценных восточных растений преобразят экономику этого края.
Андрей Краснов прожил всего 52 года. Какова была бы его участь во время революции 1917 года – трудно сказать. Его друга Владимира Вернадского советская власть возвысила и сделала одним из своих символов. Но, судя по дневникам, недавно изданным в полном объеме, Вернадский приобрел не только славу, но и постоянный страх. В начале двадцатых годов он хотел уехать в Чехословакию.
Судьба Андрея Краснова, вероятнее всего, сложилась бы иначе. Ведь его брат был известным белогвардейским казачьим атаманом.
Пётр Николаевич Краснов — генерал-майор Русской императорской армии.
Псевдобрат Краснова
События 1956 года
Вероника Генриховна Зельгейм была дамой восторженной, доверчивой до простодушия, — пишет Майя Мазуренко о своей матери. Она заведовала библиотекой Батумского ботанического сада.
Находится сад (недалеко) от Батуми, курортного города, куда летом стремились приехать многие жители Советского союза, особенно из Москвы и Ленинграда. Каждый без исключения курортник, несмотря на жару и нелегкий подъем на холмы, посещает ботанический сад. Стайки туристов, сопровождаемые экскурсоводом и фотографом с ящиком на трех ножках, проходят несколько километров, любуясь чудом субтропиков, созданным Андреем Красновым.
Под огромными кронами магнолий они в полутьме подбирают большие сочные лепестки огромных цветков, под сводами камфарных лавров нюхают листья, источающие камфарный запах. В середине лета здесь душно и жарко, под деревьями – влажно, сумрачно. На ярко освещенных солнцем склонах растут редкие, необычные растения: бананы с огромными листьями, похожими на флаги-гиганты, бамбуковые рощи с яркой зеленью, эвкалипты и многие другие необычные и впечатляющие ботанические редкости.
В (те времена…) экскурсоводы были очень квалифицированными. Прежде, (чем) допустить человека до этой работы, представительная комиссия старших научных сотрудников строго проверяла текст экскурсии и эрудицию экскурсовода. Студенткой Майя тоже летом работала в ботаническом саду экскурсоводом.
Вероника Генриховна Зельгейм.
Экскурсия заканчивалась обычно у могилы Андрея Краснова – основателя сада. И каждый раз (кто-то) из экскурсантов интересовался, брат ли Андрея Краснова — атаман Петр Краснов. Да, он брат. Эти вопросы тогда (немного) раздражали. Какое отношение имеет белогвардеец, казачий атаман к знаменитому ученому? Главное – растения. Смотрите на растения, наслаждайтесь. Но и в следующий раз обязательно задавался тот же вопрос…
У матери Майи была даже толстая книжка казачьего атамана Петра Краснова «Русские в Абиссинии». Писал ее военный, но не без литературного таланта. Книгу спрятали. Имя атамана было запрещено и вспоминалось как проклятое.
Иосиф Сталин позволил казачьему атаману уехать за границу, о чем позже очень сожалел и много лет спустя все же сумел расправиться с ним. Уже престарелого, Петра Краснова, по постановлению Нюрнбергского процесса, выдали СССР и повесили.
Здание дирекции Батумского ботанического сада.
Здание дирекции, где находилась библиотека, которой заведовала мать Майи, располагается на высоком приморском холме. До революции это место принадлежало Павлу Татаринову. Белое здание с башенками в мавританском стиле красиво смотрится на фоне субтропической зелени. На втором этаже – большой темный зал с лепниной на потолке. Это и есть библиотека. Стеллажи книг поднимаются до потолка. Сюда обязательно заходят приезжие ботаники, а также все, кто интересуется историей сада. Вероника Зельгейм – красивая обаятельная дама – с вниманием относится ко всем и помогает. Летом 1956 года домик Майи и ее матери, расположенный недалеко от ботанического сада, словно теремок наполнен студентами. В гости из Москвы, из университета, приехали друзья. Брат из Тбилиси — тоже студент. Рядом дом отдыха тбилисского политехнического института. Там в тот год отдыхал ансамбль «ОРЕРА». Они — тоже студенты, а в последующем – знаменитые музыканты и артисты. Среди них певцы: Буба Кикабидзе, Нани Брегвадзе. Вечерами танцевали под луной. Море, праздничная атмосфера.
Вокально-инструментальный ансамбль ОРЕРА.
В один из чудесных (летних) дней мать Майи Мазуренко пришла после работы вместе с невысоким старичком. Отозвала ее в сторонку и таинственно, полушепотом сообщила, что она привела брата Андрея Краснова. Просила встретить его торжественно.
Майя сразу же поинтересовалась: кроме атамана, у Андрея Краснова был ли брат? Вероника, очень восторженная и доверчивая, твердила, что этот брат – настоящий. Пересказывалась холодящая душу история о каком-то побеге, о шраме, нанесенном большевиками. Подробности были убедительны.
Чтобы принять знаменитость, напряглись, приготовили цыпленка. Вероника была искусной кулинаркой, готовила замечательно. Усадили почетного старичка в центре стола, правда, плотно заполненного студентами с отменным аппетитом.
Старичок был совсем не похож на благообразный облик Андрея Краснова: какой-то помятый, серый.
Через несколько дней после визита старичок прислал Веронике письмо. Увы, не с благодарностями, а с упреками. Вы-де, Вероника Генриховна, отнеслись ко мне не с должным уважением: ножку цыпленка положили сыну. Выяснилось, что старичок никакой не брат, а прохвост.
(Этот) очередной «сын лейтенанта Шмидта» очень огорчил Веронику. Она была в растерянности. Но, обладая счастливым свойством долго не помнить неприятностей, снова стала с обворожительным гостеприимством приглашать приезжих в гости.
Застолье у дома на Зеленом мысу.
Через несколько лет библиотеку ботанического сада после очередного конгресса посетили знаменитые грузинские археологи. Группа маститых ученых вела под руку не менее «знаменитого» археолога, в котором Вероника узнала «брата Краснова». Он, как и остальные гости, почтительно смотрел на фолианты старинных книг.
Вероника отозвала организатора экскурсии и шепотом поведала о том, что это вовсе не археолог. Ей сразу не поверили, но вскоре обман был раскрыт. Лже-археолога изгнали. И больше о нем ничего не слышали. Возможно, он продолжал пользоваться широким грузинским гостеприимством. Уж очень вкусны сациви, чурчхелы, долма, сациви. Не говоря уж о вине, которое льется под аккомпанемент изумительных тостов!
В то время, когда Майя Мазуренко водила экскурсии по ботаническому саду, он уже был в полном расцвете. Огромный талант и незаурядное воображение Андрея Краснова отразились в проекте сада. Когда-то он сам лично руководил расчисткой непроходимых дебрей. Теперь там были посажены молодые деревья и кустарники.
В субтропиках Колхиды, в их теплом климате, все растет очень быстро. Детище Краснова в середине ХХ века полностью воплотило его мечту. Результатами его труда смогли воспользоваться многие: ведь в то время в Советском Союзе ботанический сад был едва ли не единственным местом, где можно было познакомиться с уникальными растениями влажных субтропиков.
За домом Майи, на холме, за двумя большими квадратными пограничными колоннами, начинался большой сад дачи Карелиных.
Там площадка, в центре которой был высокий, с толстым стволом, с огромной кроной, разросшейся шатром, платан – чинар. Крона бала так густа, что во время ливня под чинаром сухо, а в жару живительная тень. За этот чинар дальше в сад ходить не разрешено. Территория дачи Карелиных стала подсобным хозяйством техникума субтропических культур, который находился на бывших дачах Карелиных, Моат и Триандифилидис.
По дорожкам среди густого мандаринового сада дачи Карелиных Майя иногда прогуливалась с прабабушкой. Красивые цементные лестницы на крутых склонах были обсажены цветущими кустарниками, азалиями, камелиями. Все воспринималось как большой лес или густой заброшенный сад. Всю прелесть этой огромной дачи Майя полностью ощутила в своем отрочестве. Сад Зельгеймов и дача Карелиных были зелены и прекрасны круглый год, особенно весной.
Чай
Сбор чая с интервалами идет все лето, но самый активный – в мае. Майский чай. Ниже дома Майи на северной стороне рядами растут круглые кусты чая. Зимой Вероника или Шурик берут большие, величиной с руку, тяжелые специальные ножницы и подстригают так, чтобы куст имел форму шара.
Чай по своей природе – небольшое дерево. Но для удобства сбора ему придают шаровидную форму, такую, чтобы сборщица чая, как правило, женщина, могла удобно, как по коридору, пробираться между кустами и на уровне груди щипать нежные ростки – флеши чая. Флешь – (это) три молодых листка, а ниже грубый листик в виде малюсенькой рыбки. Рыбий лист. Его ни в коем случае нельзя сорвать. В его пазухе (находится) почка, которая через месяц, в июне, даст новый росток – флешь.
Чайный куст в цвету.
Женщины в больших шляпах с полями. За спиной у сборщиц годорка — легкая корзинка, сплетенная из расщепленных… стеблей бамбука. Собранные листья на жаре начинают преть. Их нужно срочно доставить на чайную фабрику. Они должны сначала подувянуть, затем их скручивают, они проходят ферментацию, высушиваются. Все по особенной технологии.
У (Зельгеймов) плантация чая небольшая. А на даче Карелиных чая много. Весь склон покрыт большими чайными кустами-шарами, между которыми снуют сборщицы, собирая нежный лист.
Майя любила наблюдать за сдачей чайного листа. Собранный чай женщины несут к платану. Там сидит контролер. (Сборщицы) подносят годорку и ставят на весы. Взвешивание чая – (уже) мужская работа. У контролера в руках весы. С одной стороны гиря, с другой – плечо, на которое вешается годорка с чаем.
Сбор чая.
Результат взвешивания записывается. Проверяют и качество собранного чая. Если попадается рыбий лист – чай не сортовой. Чайный лист высыпают на большое рядно. Образуется горка темно-зеленых листьев. Майя подходит, вдыхает неповторимый, терпкий запах свежего чайного листа. Днем мимо (ее) дома под шушабандой проскрипит высокими колесами арба, запряженная буйволом. На нее нагрузят рядно с чайным листом и увезут на фабрику.
Батумский ботанический сад. Майя — экскурсовод.
В Махинджаури на перроне – кучки отдыхающих. Ждут поезд. Он гудит, выезжая из маленького тоннеля. Массовик из нашего дома отдыха, аккомпанируя на аккордеоне, поет: «Сиреневый туман над Махинджаури проплывает…» Поезд подходит к платформе. Отдыхающие мечутся, тащат сумки, букеты и метелки из пальмы.
Метелки очень интересные – на длинной бамбуковой палке из прочных волос веерной пальмы. Их в доме отдыха продает старичок. Старичок время от времени обходит свою «плантацию». Пальм на Зеленом мысу много. Они вырастают самосевом. Старичок обдирает волосы крон пальмы, скручивает их трубочкой и прикрепляет к концу бамбуковой палки. Метелка получается очень прочной, а главное, собирает и мелкую пыль.
На юге в углах под потолком быстро вьют себе паутину пауки. Время от времени ее нужно снимать. Пальмовый веник в этом отношении незаменим, он на длинной палке. И обмахнуть углы легко. Мать Майи сама делает такие веники. Но они не такие прочные и красивые, как у старичка.
Эта традиция теперь уже полностью утрачена и забыта.
Портрет Вероники Генриховны. Автор Владимиров.
Майя сделала из шишек, желудей и коры деревьев игрушки. Отправила своим сослуживцам в подарок к Новому году. Ее тетка тоже загорелась и стала мастерить из шишек игрушки. У нее получалось очень оригинально. Она увлеклась и мастерила их днем и ночью. Человек азартный. Потом остыла. В память об этом творчестве осталась выставка игрушек в застекленном шкафу. Запыленные, они уже никого не привлекали.
Майя привезла небольшой аквариум с рыбками. В то время увлекались рыбками, ездили на птичий рынок. Летом не на кого было их оставить, и Майя привезла их на Зеленый мыс. Тетка начала ухаживать за рыбками. На Зеленом мысу зимой довольно холодно. Рыбкам нужен свет, обогрев. Она приобрела огромный аквариум и стала разводить рыбок. Их было довольно много, в основном вуалехвосты. Это увлечение растянулось на несколько лет. Потом, как это с теткой всегда бывало, увлечение заглохло.
В конце сороковых — начале пятидесятых годов все повально увлекались вышивкой крестиком. Тетка и в этом деле преуспела настолько, что вышивала очень тонко, без канвы. Долго хранила скатерть, вышитую крестиком на грубой мешковине. Никто с ней тоже не мог сравниться. Потом и это дело было заброшено.
Зеленомысская скала. Акварель В. Северова.
В декабре Вероника уехала в Ленинград. А к Майе приехал Андрей – ее муж. С ним не виделась с мая. За это время у них родился сын, которого он еще не видел.
Майя стоит на платформе. Из тоннеля вылетает поезд. На платформу спускается, как кажется в первый момент, совсем незнакомый человек. За более чем полгода в экспедиции Андрей отрастил бороду и в дальнейшем ее не стриг. Так проще. Он не умел и не любил бриться. Майя смирилась с этим.
Выпал снег. Было очень хорошо. Сидели в теплой, натопленной средней комнате, а спать уходили на знаменитую кровать Вероники, купленную еще до войны. Пружины мягко проваливались. На высоких спинках блестели шарики. Хорошо!
Снегопад на Зеленом мысу.
Снег! Как это бывает? Еще вчера расстилали на площадке матрасы и грелись на солнце. Температура поднималась до 25 градусов тепла, загорали в купальниках, а дети лежали голенькими. Но вдруг погода резко испортилась. И теперь казалось уже невероятным, что еще вчера было так хорошо, по-весеннему тепло.
Долгие теплые дни сменились ливнями. Дождь лил непрерывно в течение суток так сильно, что видна была лишь сплошная стена ливня. Вдоль дорог, по склонам холмов бурные и быстрые ручьи смывали почву. Тучи стояли низко. Море стального цвета штормило. На улицу выходить не хотелось. Вся зелень была пропитана влагой. С края площадки видно бушующее, пестревшее белыми барашками море. Пенящиеся волны охватывали снаружи выдающийся в море мыс Батуми.
Непогода сопровождалась бурей и грозой. Молнии сверкали на ночном небе, расцвечивая его фантастическими огненными и серебристо-голубыми стрелами. Ветер ломал ветви деревьев. Иногда сыпал град.
А затем неожиданно наступило затишье. Все на глазах изменилось. Большие бесшумные хлопья снега бесконечной чередой падали из низких туч, застилающих небо. За несколько часов навалило горы снега. Замело дороги. Снег толстыми слоями лег на ветви деревьев, провода. То тут, то там он с шумом падал с деревьев, сваливаясь в огромные сугробы. Высокие стройные кипарисы, криптомерии, кедры стали похожими на заснеженные холмы и горы.
Через несколько дней распогодилось. Снег стал быстро таять, потекли ручьи.
Снег на Зеленом мысу. Акварель В. Северова.
Под деревьями лежали груды опавших листьев, веток, под соснами – горы шишек и хвои, под куннингамиями и криптомериями — большие скопления сухих опавших веток, под кордилинами – слой сухих листьев, а под конфетными деревьями – веточки с мясистыми плодоножками, «конфетами». Налипший снег быстро скатывался с ветвей. Падение большой груды снега с высоких крон сопровождалось звуком, похожим на «буханье» далеких артиллерийских выстрелов.
Гуляли. Сильно пригревало солнце. Под крупными деревьями стоять было опасно. Того и гляди, окажешься внутри огромного сугроба. Природа казалась фантастической. В воздухе тепло, а кругом блестит снег, совершенно скрывший под собой чайные кусты, мандариновые деревья. Зелень пробивается повсюду. Очень экзотично выглядели на фоне снега пальмы.
Когда Андрей уезжал, от снега почти не осталось следов.
Он грустил, расставаясь с нами. Говорил, что в Москве еще зима. А тут весна в январе!
Композитор Андрей Волконский.
В начале 1964 года, в марте приехал на Зеленый мыс композитор Андрей Волконский. Знаменитая личность. Он женат на падчерице Паустовского Галине Арбузовой. Андрей злится на свою мать Киру за то, что она покинула Париж и вернулась с ним на родину. Он мечтает уехать в Париж и надеется пересечь границу, которая как известно, «на замке». В Москве с музыкантом Маркизом он организовал ансамбль под названием «Клавесин». Просвещенный музыкант, он возрождал малоизвестные произведения не только самого Баха, но и его многочисленных сыновей.
Весна. С каждым днем становилось теплее, красивее. Об отъезде думать не хотелось. Пышно цвела мимоза, на площадке тонко распространялся аромат дафны индийской. Каскадами маленьких белых колокольчиков покрылись кусты андромеды. С детьми гуляли по даче Карелиных. Цвели подснежники. На южных склонах фиалка с маленькими душистыми цветками распространяла тонкий аромат. Пригревало солнце. Отпуск заканчивался, пора было возвращаться в Москву – пишет Майя Мазуренко.
Германия. Галле. Майя в ботаническом саду.
Как-то прогуливаясь по склонам Зеленого мыса и рассматривая руины бывших советских здравниц, я познакомился с Нарой Цителадзе. Она родилась в Батуми. После окончания школы, училась в Бакинском политехническом институте. Затем по распределению долгое время работала в Тбилиси.
Нара Цителадзе.
А примерно четверть века тому назад Нара Цителадзе вернулась в Батуми. По рекомендации врачей купила внуку на Зеленом мысу квартиру. Теперь за ней присматривает и часто бывает здесь.
Я уговорил Нару встретиться, чтобы вспомнить годы ее детства и юности. Как было тогда на Зеленом мысе.
Это удивительно, но старшее поколение с большой душевной добротой вспоминает последние десятилетия перед распадом Советского Союза. Им кажется, что жизнь тогда была яркой, запоминающейся. Не было большого достатка в семьях, но жили очень дружно. С удовольствием ждали время летних отпусков, когда Зеленый мыс заполнялся шумом голосов отдыхающих. В здравницы на Зеленом мысу приезжали гости из всех уголков страны.
Нара вспоминает, что неподалеку от ее дома находился сельскохозяйственный институт, там она со своим внуком гуляла, когда он был совсем маленьким. Было все кругом красиво, ухожено. Теперь запустение.
