Александр Чайка
Настоящие мастера своего дела есть в любой сфере. Хотя и появляются они довольно редко. Вот потому-то помнят о них долго многие поколения. Правда, не всегда и не везде.
У нас таланту добиться признания во все времена было очень тяжело, если ему никто не помогал. Для того, чтобы добраться до вершин мастерства, надо обладать не только способностями и трудолюбием, а быть готовым к самопожертвованию и самоотречению. Не каждому хватит на это духу.
Звонаря Александра Чайку знают в Болхове почти все. Город небольшой. Все храмы с колокольнями расположены на холмах. Получается, что они, буквально, парят над городом. Потому колокольный звон слышен здесь повсюду. Особенно впечатляет, когда звон из разных точек сливается в общий многоголосный перезвон. Возникает ощущение, будто играет целый колокольный оркестр.
Но так было не всегда. Долгое время колокола в городе молчали. А большинство церквей здесь было разрушено в прежние годы. Из 30 храмов, существовавших в Болхове до революции, в наши дни сохранилась лишь третья часть. И те тоже находятся в плачевном состоянии.
Александр Чайка звонит на разных колокольнях города. У каждой из них свой голос и даже свое созвучие. Звонницы на них он сам настраивал, совершенствовал и приспосабливал для звонарей, чтобы им было удобно выполнять свою работу.
Особенно Александр Чайка любит колокольню Георгиевского храма, который находится рядом с его домом. Эта колокольня с самого начала стала для него местом его творческих поисков. Здесь он создавал и записывал колокольные композиции. Затем публиковал их в своем авторском видеоканале на YouTube. Там же устраивал многочисленные трансляции и рассказывал об искусстве колокольного звона. На эту колокольню даже приглашал раньше публику из местных жителей, чтобы они могли насладиться красотой звучания колоколов уникальной звонницы.
Это одна из самых высоких колоколен города. У нее необычная конструкция и расположение. Благодаря этому, вокруг формируется своеобразная акустическая среда. К тому же, звук колоколов на ней очень яркий и выразительный. Это место стало для Александра Чайки своеобразной акустической лабораторией, где можно исполнять и записывать сложные колокольные композиции.
Он считает, что другого такого места нет нигде. И здесь со временем хотел создать центр развития колокольного звона. Где можно было бы проводить подготовку звонарей для других российских регионов. Именно в Болхове они могли бы услышать, понять и в полной мере оценить, каким должен быть настоящий колокольный звон.
Колокольные композиции болховского звонаря, записанные на этой колокольне, – это, по сути, законченные художественные произведения, имеющие свою форму, внутреннее композиционное развитие с ярко выраженными образами. В некоторых из них можно услышать не только звон колоколов и бил, но и звуки современных электронных музыкальных инструментов, пение церковного хора, отголоски окружающей природы. Каждая такая композиция — это отдельная история, навеянная фантазией необычного художника — мастера колокольного звона.
Болховчане к таким колокольным фантазиям Александра Чайки уже привыкли. Похоже, что они относятся к ним весьма благосклонно. Ведь издавна считалось, что колокольный звон обладает целебными свойствами. И потому он здесь никому не мешает. В то же время, не все считают звонарское дело каким-то чудом. Ведь церковное богослужение строго определятся рамками церковного Устава.
И все же, думаю, Болхову с разнообразным колокольным звоном заметно повезло. Благодаря тому, что здесь уже продолжительное время живет и творит настоящий мастер своего дела. Который совершенствует и развивает древнюю традицию колокольного звона на Руси. Он наполняет ее новыми элементами и красками, придает ей новые смыслы и расширяет ее возможности. Таких людей в данной сфере за многие десятилетия в нашей стране было не так уж и много. Пальцев одной руки хватит, чтобы их всех перечислить. А вот сегодня они появляются в разных местах. Их, правда, тоже немного.
Мы договорились с Александром встретиться в Болхове у Георгиевского храма. У него своя непростая судьба. Первая церковь на этом месте появилась в середине XVIII века. И только через столетие рядом с храмом была построена пятиярусная колокольня. Она до сих пор считается самой высокой на Орловщине — 76 метров.
Церковь эта имела когда-то 31 десятину земли, при ней существовала школа грамоты, ставшая в 1900-м году церковно-приходской школой. Закрыли храм в 1930-ом году. Тогда же с колокольни сбросили колокола. А само строение почти 80 лет использовали под склад городской топливной конторы. В годы войны здание церкви заметно пострадало от бомбардировок. В 2004-м году этот храм был реставрирован и возвращен местной церковной общине.
Когда Александр Чайка первый раз увидел эту древнюю колокольню, сразу же понял, что другого такого места нигде нет. Он купил неподалеку жилье и переехал с семьей из Москвы в Болхов. Через некоторое время на этой колокольне он установил и настроил звонницу. Затем начал устраивать здесь свои публичные выступления. А уже после стал записывать свои колокольные композиции. И многие годы эта колокольня служила ему местом для его творческих поисков в сфере искусства колокольного звона.
В начале двухтысячных годов, еще до переезда в Болхов, Александр Чайка три года учился на богословских курсах при Троице-Сергиевой Лавре. Тогда он снимал квартиру в подмосковном Сергиевом Посаде и работал звонарем в местном храме Вознесения. Там же он настроил и улучшил колокольную систему. Получил благословение архимандрита Германа (Чеснокова) звонить расширенным чином трезвона до 30 минут.
Со своей колокольни он повседневно любовался необычайной красотой Троице-Сергиевой Лавры. Она была перед ним как на ладони. Тогда же он начал серьезно заниматься колокольной звукорежиссурой и звукозаписью. А когда в 2004 году в Лавру привезли Царь-колокол весом в 72 тонны, Александр вместе со звонарями Лавры осваивал игру на таких колоколах гигантах, фиксировал их акустические свойства, снимал об этом документальное видео.
Вскоре после этого, он увлекся профессиональной настройкой колокольных систем. И за четверть века настроил 60 авторских колоколен. Почему авторских? Потому что в них он учитывал все их характерные особенности. И соответственно собрал для них подходящий набор колоколов. А еще все его колокольные системы эргономичны, они рассчитаны на конкретного звонаря, который служит на данной колокольне.
«Церковная колокольня – это не просто сооружение, где установлены колокола, — считает Александр. — Это основа специального музыкального инструмента. От ее высоты, архитектуры, места расположения зависит качество и звучание колокольного звона. А колокола — это оснащение инструмента. Задача мастера — правильно подобрать их, расположить и настроить этот необычный инструмент.
На каждой колокольне я пытался воплотить свое индивидуальное видение такого инструмента, — продолжает он. — Можно заниматься потоковым производством, когда есть стандартная модель, вы ее тиражируете и просто зарабатываете деньги. Таким образом, сокращаете время и усилия. В России есть такие успешные настройщики. Они именно так и поступают. Я принципиально не хотел включаться в эту струю. Хотел создавать вещи на стыке с авангардным акустическим искусством, чтобы туда вплеталась теория малой архитектуры и философская идея колокольного звучания.
Мы ведь не знаем точно, откуда появился звон и что он на самом деле символизирует, — продолжает звонарь. — Я смотрю на колокол как на зашифрованную загадку, некий звуковой иероглиф, который нам, вроде бы, привычен. И тем не менее, мы не можем до конца его раскрыть и почувствовать всю его плоть. Его звуковая природа до сих пор не изучена. Только недавно люди, которые называют себя кампанологами, занялись этой темой.
Она стала привлекательной только в 1989 году. И многие ринулись в нее, потому что можно было сделать публикации, защитить диссертацию. Они многое описывают, но терминологический словарь, который бы действительно давал понимание природы звука колоколов, пока развит очень слабо. И получается, что они поверхностно скользят по теме.
Что на самом деле ценно в колоколе, кроме эстетического ощущения? Это вопрос, который требует долгой дискуссии. Литейщики, занимающиеся производством колоколов, раскрывают нам секреты с точки зрения литья. У тех, кто использует эти предметы, имеется свой опыт. Ведь они все время взаимодействуют с колоколами на воздухе, они создают оптимальную картину звука.
И все же звонари обычно не умеют настраивать колокольные системы. Звонари — это те, кто поднялся на колокольню, ухватился за веревочки, поработал руками и ушел. А настоящая настройка — это, когда проект разрабатывается с нуля. В нем учитываются характеристики акустического пространства, и главное, с каким звонарным ярусом приходится иметь дело. Ведь там есть разные углы, высота, объем, арки. Есть четырехгранные, восьмигранные, шатровые колокольни, у которых наверху три уровня звука. Это такие окна, куда заходит воздух. На каждом звонном ярусе должна быть спроектирована звукоусилительная линия. Она не везде есть, потому что существуют совершенно тупые ярусы, где плоский низкий потолок. Если говорить о правильных конструкциях, то наверху всегда должна быть серьезная линза, грубо говоря, каменный свод», — считает звонарь Александр Чайка.
Однажды Александр приехал в Орел, чтобы создать звонницу для епархии. Здесь же познакомился с благочинным города Болхова отцом Александром, который пригласил его заодно настроить и болховские звонницы. Увидев первый раз колокольню Георгиевского храма, он понял, что это идеальное место для подготовки и занятий звонарей, которые могли бы здесь совершенствовать свое мастерство. Идея эта понравилась многим, но особой поддержки она так и не получила. А в результате, цель, ради которой Чайка переехал в Болхов, постепенно отошла в сторону. И это вовсе не сломило его. Он продолжил совершенствовать свое мастерство уже в другом направлении.
Часть 1
Акустическая лаборатория
С болховским мастером колокольного звона Александром Чайкой мы начали наш разговор на колокольне Георгиевского храма в Болхове. После этого мы отправились с ним в сторону колокольни Спаса-Преображенского собора. Там в данное время он служит штатным звонарем. По пути мы общались и некоторое время даже посидели в городском парке, который здесь недавно привели в порядок. По сути, мы с ним тогда весь день находились на открытом воздухе, что было необходимо в условиях всеобщей пандемии. В каждом месте мы обсуждали какую-то определенную тему, связанную с звонарским делом Александра Чайки, а также его разнообразными творческими изысканиями.
Пока мы шли по Болхову, и я все пытался понять: почему он оказался здесь, в этом маленьком старинном городе на северо-западе Орловщины. Сходу осознать это не так-то просто. Потому что совсем не укладывается в простую и банальную схему, как это обычно бывает. Все в Москву, а он – наоборот. Да, понимаю, что череда событий, поиск своего пути привели его сюда. А еще он утверждает, что это место, где можно заниматься различными акустическими экспериментами. Считает, что наши далекие предки сделали здесь все идеально как раз для этих целей.
Он даже поначалу хотел создать здесь центр развития колокольного звона. Чтобы помочь другим набраться мастерства в этой необычной сфере. Однако эта идея не получила развития и поддержки. И как-то отошла на задний план. Со временем появились новые, не менее интересные увлечения. Например, он создал и настроил 60 колокольных систем в России и за рубежом. На многих он сделал звукозаписи звонов, чтобы запечатлеть для будущих поколений особенность и неповторимость этих звонниц. Ведь каждая колокольня, по-своему, уникальна. А еще он на протяжении многих лет занимался концертной колокольной деятельностью. И постепенно увлекся колокольным симфонизмом.
«Колокольный звук — это тонкая субстанция, — считает Александр Чайка. — Этот звук запросто можно исковеркать всякими техническими наворотами. Когда их целое море, кажется, что всё вообще зашибись, а на выходе трудно сказать, что получится! Все это требует огромного эмоционального усилия. Один и тот же звук повторить нельзя. Можно повторить его ритм и мелодию. Чередование колоколов в определенной последовательности тоже можно повторить. А вот что может выдать та или иная колокольня, набор колоколов на ней и их расположение – это еще большой вопрос. И многое тут зависит от различных факторов. В том числе от погоды, высоты колокольни, ее открытости, ее расположения, окружающего акустического фона», — считает болховский звонарь.
«Свою музыку я не нотирую, — делится своим опытом Александр. — Пытался это делать, но мне стало как-то сухо, скучно, это перестало меня развивать. Я решил не загонять себя в рамки, иногда фиксировал какие-то обороты. В некотором смысле у меня были такие записи в тетрадях, которые скорее похожи на иероглифы или визуальные схемы. Я переворачиваю страничку, а там, условно говоря, нарисована звезда. Это как графическая партитура. Все это понятно только мне, у меня нет стремления передавать этот язык всем. Если кто-то об этом спросит, я не буду скрывать. А навязывать и публиковать, до этого пока не дошло. И потом, это не универсальный язык. Тут можно нарваться на критику. А звонари очень обидчивые люди. Споры бывают кровавые. Поэтому лучше их не провоцировать.»
Был в прошлом уникальный звонарь Константин Сараджев, который увлекся колокольным звоном в 14 лет. И это был — настоящий музыкант. Так считали многие. Жил он в послереволюционные годы и стал фактически свидетелем краха российских колокольных систем. Анастасия Цветаева написала о нем книгу «Мастер волшебного звона». Из нее мы узнаем, что Константин Сараджев имел необыкновенные способности. Он слышал огромное количество звуков, определял точные тона любых предметов. Например, он считал, что звук Симоновского колокола звучит семью голосами. Такое звуковысотное разнообразие он даже зафиксировал, составив целую библиотеку основных колоколов Москвы. А еще он не только слышал звуки, он видел их в цвете.
Звуковых записей звонов тогда еще не делали. И потому нам трудно представить, как звучали его колокольные концерты, послушать которые специально приходили тогда многие москвичи. Сохранилось несколько страниц рукописей его книги, они сейчас изданы. Это очень сложный текст. В нем описывается природа необычного колокольного инструмента. Известно, что 18 колоколов, снятых с колокольни Свято-Данилова монастыря в Москве, купили американцы и вывезли их в Гарвард. Затем они пригласили Константина Сараджева настроить эти колокола. Он это сделал.
«У Сараджева вышла богатая жизненная и звонарная история, — считает Александр Чайка. — Он повлиял на всех нас, и через пятьдесят лет после него мы тоже пришли на колокольню. Мой наставник – Павел Маркелов – стал продолжателем дела Сараджева. Он был истинным поклонником и последователем философии этого необыкновенного звонаря. Так получилось, что Павел Маркелов глубоко прочувствовал все эти вещи и стал сам творить колокольные симфонии. Старообрядцы тогда дали ему на это зеленый свет, никто его не ограничивал. Мы могли с ним играть по сорок минут и даже больше.
Свой жанр он называл колокольным симфонизмом. Он сказал мне тогда: «Я буду создателем колокольного симфонизма, а ты должен себе придумать что-то другое». Он почему-то не хотел, чтобы я тоже так говорил. Хотя, у меня и не было тогда в этом направлении еще никаких поползновений. В итоге, я придумал себе термин «колокольные былины.»
Сейчас Александр Чайка пробует написать книгу. Он давно ведет дневники, в которых он оставлял записи о том, что происходило в его жизни. О людях, с которыми встречался. О своих впечатлениях, которые оставались от тех или иных колокольных импровизаций. Он принес с собой одну из таких тетрадей, хотел мне почитать фрагменты своих записей. Но сделать этого ему не удалось. В парке, где мы общались, к нам подошла женщина и вступила со мной в разговор. Это оказалась коренная болховчанка Галина Торубарова. Она рассказала о том, как изменилась атмосфере в городе, когда появился в нем Чайка. После долгих лет молчания зазвучали, наконец, в Болхове колокола. Это был, по существу, голос небес. Как-будто бы сам Господь Бог заговорил с его жителями.
В этой части подкаста можно послушать фрагмент колокольного звона, который сделал сам Александр Чайка.
Часть 2
В поисках собственного пути
Многим из нас не особо хочется проникать глубинность смыслов тех или иных явлений. Ну как-то нет особого желания грузиться всеми этими заморочками. Хотелось бы, чтобы все было попроще. Без всяких там наворотов. А лучше бы с попкорном и на диване.
Пусть этим занимаются всякие там энтузиасты и первооткрыватели. Это их удел. Ну и главное, чтобы они своей суетой не мешали жить другим спокойно. Не нарушали уже сложившееся равновесие. Думаю, так думают, многие наши простые обыватели. Такова их жизненная философия.
А есть такие, которым все интересно. И они хотят попробовать многое за всю свою жизнь. К таким людям вполне можно отнести Александра Чайку.
Самым красивейшим в Болхове по праву считается Спасо-Преображенский собор. Действительно, его внешнему виду могли бы позавидовать многие древние города. Первое упоминание о нем можно найти в писцовых книгах 1625 года. Правда, рядом с ним находится еще более древняя святыня. Однако руки до нее у болховчан пока еще не дошли.
По легенде, в Спасо-Преображенском соборе когда-то русский царь крестил мусульманку, захваченную в плен во время набега крымских татар. Он даже хотел с ней венчаться. Считается, что Иван Грозный вроде бы даже благоволил Болхову. В его царствование в 1556 году здесь на Красной горе была возведена крепость с одиннадцатью башнями. Она выдержала осаду во время набега крымского хана Девлет-Гирея. Иван Грозный после этого приезжал в Болхов и наградил бравых воевод за их мужество.
Спасо-Преображенский храм был тогда еще деревянным. А вот каменным он стал в 1671 году. Возвел его тогда воевода Иван Ржевский, который в нем был потом похоронен. Здесь же похоронили и его сына — воеводу Тимофея Ржевского, погибшего во время стрелецкого бунта в Астрахани.
Со временем к собору пристроили четырехъярусную колокольню высотой в 40 метров. На металлических конструкциях ее шпиля сохранилась дата постройки: «сентября 24 дня 1833 года». Главный колокол на ней весил тогда более 700 пудов и был слышен в округе на расстоянии 20 километров.
Через некоторое время храм этот разобрали и построили на этом месте более вместительный. На строительство израсходовали более 26 тысяч рублей, а на украшение – 20 тысяч рублей. В новом Спасо-Преображенском храме был зимний и летний зал. На втором этаже до сих пор сохранилась часть настенных фресок и основа балкона для церковного хора. Собор вмещал тогда до четырех с половиной тысяч человек.
В советское время в здании храма устроили склад райпотребсоюза. В годы войны это строение заметно пострадало, как и другие храмы Болхова. И уже только в начале XXI века здесь провели восстановительные работы. Теперь в любое время года и при любой погоде собор выглядит просто изумительно.
Одной из его достопримечательностей стали старинные куранты, отбивающие время каждые полчаса. Правда, часы эти смотрят только на три стороны. Таков был изначальный замысел болховского уездного врача Петра Соломко, который подарил куранты городу в 1916 году. С тех пор их механизм заводят вручную каждую неделю.
Александр Чайка, с которым я познакомился в Болхове, работает штатным звонарем как раз в Спасо-Преображенском соборе. Особый интерес у него с самого начала вызвал один из самых старых колоколов. И вот почему. Колокола очень чувствительны к любому повреждению. Из-за маленькой трещины они могут потерять свой голос.
Во время войны вокруг Болхова шли тяжелейшие непрекращающиеся бои. Тогда этот колокол, который отбивал время, получил огнестрельное ранение. До сих пор на нем есть небольшое отверстие. По законам акустики, он должен был замолчать. Однако этого не произошло. Рана не отразилась на качестве звука. Этот колокол все также висит на своем месте и по-прежнему созывает прихожан в храм на церковную службу.
Александр Чайка считает, что этот колокол отлил знаменитый русский мастер Семен Мажухин. Его творение хорошо знакомо каждому россиянину по звуку курантов на Спасской башне Московского Кремля. Колоколов Мажухина осталось всего четыре. Один из них, похоже, висит на колокольне Спасо-Преображенского собора в Болхове.
Мы поднимаемся на легендарную колокольню. Здесь Александр обустроил для себя удобное рабочее место. Звонит он сидя. При этом еще, как органист, он нажимает ногой на педали. Кроме колоколов, здесь установлены билы. Однако нет предела для совершенства, считает он. Есть еще куда двигаться, развиваться. И потому он уже думает, как можно усовершенствовать свою звонницу, что можно еще добавить в этот колокольный инструмент.
Пока мы были на колокольне Александр исполнил колокольную композицию. Это была настоящая импровизация, навеянная определенным настроением. Завтра уже так не будет. Она позволила мне погрузиться в святая святых, проникнуть в творческую лабораторию художника. Причем, необычного. Творца колокольного звона. Который непросто «дергает за веревочки», как говорит сам Александр Чайка. А находится постоянно в поиске новых выразительных средств и различных акустических возможностей для воплощения задуманных замыслов.
Я с интересом наблюдал за ним во время звона. А затем слушал его пояснения. Не так часто можно встретить человека, столь влюбленного в свое дело, и так глубоко погруженного в творческий процесс. Для меня это был редчайший случай вдохновенного откровения художника.
А еще Александр показал мне, как можно всем телом ощутить вибрацию большого колокола, буквально распластавшись на нем. Признаюсь, это непередаваемое ощущение.
Вот, казалось бы, такую область церковного обряда, как колокольный звон, невозможно изменить или усовершенствовать. И все же настоящий мастер обязательно найдет какие-то новые подходы, приемы, оттенки и краски, которые поднимут этот процесс на новый уровень. И это уж точно не помешает. А внесет в палитру звуков новый яркий эмоциональный элемент.
Мне удалось пообщаться с настоятелем Спасо-Преображенского собора, протоиереем Александром (Кузнецовым). Это, на мой взгляд, весьма необычный и яркий священник. Думаю, Болхову с ним очень повезло. А сам отец Александр с великим удовольствием несет службу в этом древнем болховском храме.
Отец Александр рассказал мне о том, звонарь Чайка редкое и очень талантливое человеческое существо. Он вносит свое видение и ощущение в колокольный звон. Действуя в рамках канона и не нарушая установленных правил. В России есть несколько разных звонарских школ. Все они заметно отличаются друг от друга. Болховскую школу звонарей представляет Александр Чайка.
Часть 3
На звонарской службе
Любое дело имеет свои определенные особенности. Помнить об этом и стремиться к совершенству – таков удел немногих. Сам процесс доставляет им огромное удовольствие. Он просто затягивает, а, вслед за этим, поднимает на новые высоты совершенства и профессионализма. Другим этого вовсе не надо. Их удел изо дня в день выполнять свои монотонные обязанности в строго отведенных для этого рамках. День прошел, и Слава, Богу! Даже в этом мы все абсолютно разные.
Болховский звонарь Александр Чайка вот уже несколько десятилетий погружен в стихию колокольного звона. Теперь он не просто обычный церковный послушник, а скорее, музыкант. Как он сам говорит, «желание сочинять музыку возникло именно после того, как он освоил искусство импровизации. И теперь он создал уже несколько десятков колокольных симфоний и записал несколько звуковых альбомов.
Идеи для своих композиций он черпает из самых неожиданных источников. «Например, если послушать Ференца Листа, — говорит он, — то услышите там колокольный бой. Я очень многие вещи скопировал у него. Это по энергетике очень близко к колокольному звону.»
На сайте, где Чайка публикует свои колокольные творения, он так сообщает о последнем записанном треке: «Осенью 2021 года я активно практиковал колокольный живой концерт. Тогда сложилась благоприятная ситуация для записи. В такие моменты важно угадать день. Колокольный трек был записан в один дубль напролёт, и лишь в некоторых частях присутствует импровизационная составляющая. Внимательный слушатель сможет это определить, но лично для меня важнее атмосфера трека и его гипнотическое воздействие на воображение. В этот раз мне хотелось продемонстрировать не только чистый звук колоколов, но и добавить синтетический контрапункт, который в моём звуковом спектакле играет роль акустических ведений.»
Звуковая палитра и эмоциональная насыщенность, которая представлена в записях на этом сайте, очень разнообразна. Тут каждый волен чувствовать и понимать все по-своему. Чайка даже не стремится что-то детально разжевывать. Это его открытый посыл в окружающий мир, записанный с помощью современных технологий, выставленный на всеобщее обозрение. Кто-то услышит, заинтересуется и, может, что-то для себя откроет новое. Это уже само по себе хорошо.
Из воспоминаний болховского звонаря Александра Чайки: «Когда появлялась возможность, я уезжал в какие-то монастыри. Ты всю ночь спишь в полной тишине, потом рано на рассвете встаешь, идешь на поляну, медитируешь на восход солнца. Потом из этой тишины поднимаешься на колокольню, и первые пульсации, первые тембры неизвестного инструмента интригуют и захватывают. Ты начинаешь творить и через пятнадцать минут обретаешь какое-то просветленное состояние от пронизывающих вибраций. Появляется ощущение некоего оздоровления. Это свойство колокольного звона, которое трудно описать, но нельзя отрицать.» Считает Александр Чайка — болховский звонарь. Который попробовал себя в бизнесе и религиозной деятельности, занимался миссионерством, просветительством и творчеством. Надо заметить, везде проявил себя довольно успешно. Вот сейчас пишет книгу. Зреют и другие планы.
Отправляясь в Болхов, я посмотрел публикации о нем. С этим «багажом» отправился на встречу. Мы провели вместе почти целый день. А у меня все не складывался целостный портрет этого человека. Я никак не мог понять: кто он, чего хочет, к чему стремится? До этого мои коллеги заставали его на определенном этапе его исканий. И им все было ясно. А у меня по полочкам почему-то не укладывалось.
Возвращался я из Болхова почти в подавленном состоянии. Чувствовал, что не раскрыл образ моего современника. Видимо, в нем так всего много. И непонятно, как это все сочетается. Да и сам Александр не стремился мне помочь. Не в этом состояла его задача. Он погружен в свои планы, захвачен новыми идеями. Делает то, что ему интересно в данный момент. Не пытается кому-то чего-то доказать.
И вот что важно. Отношение к нему самых разных людей, которые его окружают, очень доброжелательное. Все проявляют к нему особые светлые чувства. При встрече с ним, у большинства на лице сразу же появляется улыбка и восхищение. Как будто перед ними явилось что-то редкое и необычное.
И вот что хочу еще добавить в заключение.
Колокольный звон – это один из элементов православного богослужения. Издавна такой звон называли «Гласом Божьим». Он призывает верующих на службу в храм, выражает торжество Церкви и ее богослужению, а еще возвещает о беде, скорбит об ушедших в мир иной.
В музыкальной сфере колокол относят к ударным инструментам с самозвучащим телом. Высота звука колокола может меняться в процессе его звучания. А два одинаковых по размеру и весу колокола могут иметь разные оттенки тембров. Потому так не похожи у нас перезвоны разных колоколен.
Западноевропейские звоны опираются на мелодическую и гармоническую основу. А в основе православного звона лежит темп и ритм. Благозвучность его определяется слаженным сочетанием тембровой окраски каждого отдельного колокола. Такому звону присуща яркая импровизация, которая зависит от исполнительской техники звонаря.
Порядок колокольного звона регламентируется книгой православного устава «Типикон». Каких-либо строгих указаний в отношении способов извлечения звука с помощью колокола этот документ не содержит, он определяет только канонические рамки.
Православный колокольный звон может передавать спокойствие и радость, выражать торжество и глубокую скорбь, сообщать о беде и бить набат. Православная традиция колокольного звона оказала сильное влияние на русскую культуру. Она отражена в выдающихся произведениях отечественных писателей, музыкантов и художников.
Русский композитор Сергей Рахманинов так описал свои детские впечатления: «Одно из самых дорогих для меня воспоминаний детства связано с четырьмя нотами, вызванивавшимися большими колоколами Новгородского Софийского собора, которые я часто слышал, когда бабушка брала меня в город по праздничным дням. Звонари были артистами. Четыре ноты складывались во вновь повторяющуюся тему, четыре серебряные плачущие ноты, окружённые непрестанно меняющимся аккомпанементом. У меня с ними всегда ассоциировалась мысль о слезах. Несколько лет спустя я сочинил сюиту для двух фортепиано в четырёх частях. Для третьей части, которой предпослано стихотворение Тютчева «Слёзы», я тотчас нашёл идеальную тему — мне вновь запел колокол Новгородского собора.
Слёзы людские, о слёзы людские, Льётесь вы ранней и поздней порой... Льётесь безвестные, льётесь незримые, Неистощимые, неисчислимые, - Льётесь, как льются струи дождевые В осень глухую, порою ночной. Тютчев, осень 1849 года.